не освобождает

один человек презирал закон
всемирного тяготения,
считал его злою силой,
нелюбовными узами,
нелетной погодою,
мозолями, стоптанными ботинками,
потрепанными штанинами,
упавшими бутербродами,
неподъемною тяжестью.
но со временем стал тяготеть
к некоторой музыке,
определенным холстам и краскам,
к пейзажам стал тяготеть
морским и горным,
к некоторым другим людям
и постепенно понял,
что нелюбовь к закону —
по счастью и в соответствии
с каким-то другим законом —
не освобождает
от любви к его
непосредственным
следствиям.

не аниматор

один человек позвонил
как-то раз в четверг
господу богу —
просто поинтересоваться,
не в первый раз,
почему тот открыл луна-парк,
провел электричество,
устроил фонтаны, киоски с мороженым,
комнаты страха и смеха,
назначил праздник
длиной в миллиарды лет,
а сам слинял куда-то в другое место.
бог в это время кормил голубей
и вообще был занят своими делами,
но трубку все-таки снял
(вежливость — дело такое)
и встречно, в недоумении,
уже, наконец, сообщил —
много раз уходил от ответа,
но понял, что не отстанут:
ему-то что луна-парк,
когда он уже построен,
когда всё в нем горит и сияет,
фонтаны струятся,
киоски дают мороженое,
ну серьезно? это ваш праздник,
вот и танцуйте, пожалуйста.
я не аниматор, я устроитель феерии,
вы дети, что ли? тут, что ли, ясли-сад?
далее извинился и попросил
звонить, по возможности,
позже — и не в четверг.
один человек сразу всё понял,
но, тем не менее, буркнул гудкам в телефонной трубке:
и чего он молчал?
сказал бы сразу,
а то ну ей-богу как этот.

настоящая

в любое время часов и календаря
один человек, чем бы ни занимался —
игрался ли в скрипку, учил ли кота лотку,
ел ли морошку или, наоборот, повелевал
красивым подъемным краном —
почти постоянно хотел себе теплую кофту.
обязательно теплую или даже, пожалуй, жаркую.
мохеровую, но не кусачую.
яркую, чтобы все улыбались, но не бестактную.
свободную книзу, свободную в проймах
и в вороте тоже не душную.
в экзотическую полосочку
или в таинственный ромбик,
можно просто трех разных цветов,
нет, лучше пяти.
чтоб под нее рубашка
шла резво и с удовольствием,
и джинсы, и толстые брюки,
и — кто знает? — однажды какой-нибудь килт.
садилась чтоб куртка не глядя,
с размаху, привольно,
и пятна от разной еды
не сразу чтоб портили зрелище.
настоящая кофта, короче.
он ждал ее лет двадцать семь,
а может — и все двадцать восемь,
сбился со счета. друзья ему надавали
множество разных кофт, он их втихаря передаривал
так, чтоб никого не обидеть, а увидел ее, ту самую,
чисто случайно, надетую на другого,
жившего в картонной коробке
от миниатюрного трактора.
безупречная кофта видала все виды,
какие только бывают,
но осталась навек безупречной.
один человек предложил другому все до единой
свои всевозможные кофты в обмен на его,
но другой-то знал, до чего она безупречна,
и ни на что — и ни за что — менять ее не решился.
тогда один человек забрал эту кофту себе
вместе с другим человеком.
с тех пор они живут вчетвером: один, его кот,
другой и настоящая кофта.
одному человеку — он понял — достаточно
просто каждый день убеждаться,
что есть на свете его безупречная кофта.
а другой человек, между прочим,
оказался хорошим соседом.

мало огня

говорят, сначала один человек
пришел к другому, постарше,
принес с собой маленький,
но плясовой факел, звезду
на недлинной палке.
другой человек с большой любовью
сказал, что не видит огня.
один человек всполошился,
проверил звезду и палку,
покрутил головой, поискал тени
на стенах: всё вроде на месте,
но, может, и впрямь не горит
ничего на самом-то деле.
ушел в темноту, звезду на палке
унес, долго с нею возился,
вложил в нее, как говорится,
всю душу, звезда запылала ярче,
да и палка к весне отросла
в длину и вроде бы сделалась крепче.
а потом, говорят, оказалось,
что другой человек, постарше,
был абсолютно слепой
глазами.

крошки

однажды всё совершенно замерзло,
а одному человеку потребовалось заснуть,
другой человек случайно был там же, где и один,
между ними существовала связь в виде “здрасте”
и всё, они даже не знали про возраст и образование.
ну и легли под одно одеяло, просто от холода,
чтобы один человек смог поспать.
и дальше опять ничего-ничего, обнялись,
как два теплых батона с руками.
заснули, короче. и там, во сне, между ними
случился синий пролив и вантовый мост,
и несколько вымерших птиц, и эмалированный чайник
в цветочек, замурзанный чистой золой,
и подол апельсинов.
наутро проснулись, и стало меж ними “прощайте”.
но через сколько-то времени всё совершенно оттаяло,
спать перестало быть нужным,
оба они позвонили друг другу одновременно,
забрались на вантовый мост
с одного и того же конца,
и дальше их видели через пролив,
две белые крошки батона
в полной сохранности.

придут извиняться

один человек очень боялся ночей
и однажды решил от них убежать:
продал всё подчистую и купил на все деньги
билетов на самолеты, чтоб постоянно
мчаться на запад, на запад, на запад
и не знать больше ни одной ночи,
и черт с нею, с этой едой
из поролоновых плошек.
в пути он узнал очень много толковых
людей и рассветов,
повстречал всех до одной стюардесс,
запомнил все облака над землей,
но однажды заснул на посадке,
и стюардессы решили устроить ему
подарок от всех небесных людей:
закатили птицу в ангар вместе с ним
и там заготовили торт и цветы,
отключили весь свет и зажгли фейерверки.
один человек пробудился под грохот петард
в темноте и немедленно умер от страха.
тут наконец пришли к нему все его ночи,
стали его целовать и за всё перед ним извиняться.

планы на

Проснуться
Прийти в себя
Разобраться что к чему
Поработать
Сгонять (далее список мест)
Принести/унести пользу
Поговорить с (далее список людей и предметов)
Разобраться что к чему уже наконец
Сгонять (далее список мест)
Еще чуть-чуть поработать
Проснуться по-настоящему
Поперетаскивать пользу, на сон грядущий
Поговорить кратенько с (далее список людей и предметов)
Умыться, раздеться
Поспать

Такой был у одного человека список дел
на всю жизнь.